Крик ворона - Страница 54

— Какое? — тут же оживилась Нюточка.

— Заходи — увидишь.

Нюточка первая проскользнула в комнату. Угощение было легкое, но изысканное: коньяк «Хенесси», шампанское из Нового Света, орешки, явно импортное трехслойное печенье, разнообразные фрукты в вазе, белый швейцарский шоколад.

— Можно? — спросила Нюточка, с вожделением глядя на непривычный шоколад. Ручонки уже тянулись к плитке.

— Это ты у Вадима Ахметовича спроси.

— Ну конечно же, можно, — отечески улыбаясь, произнес Шеров. — Угощайся.

Нюточка угостилась, а Шеров разлил коньяк по трем небольшим рюмкам. Таня и Павел сели к столу.

— Что ж, за успех и процветание! — сказал Шеров, поднимая рюмку.

Таня и Павел отпили по чуть-чуть густой, вкрадчивой жидкости, отливающей темным топазом. Нюточка взяла из вазочки грушу.

— Так как, Танечка, надумали? — слегка наклонившись к ней, спросил Шеров. — Что мне сказать Иржи?

— Я прочла сценарий и... и я согласна, — тихо ответила Таня.

— И славно. Вы не пожалеете. Интересная работа, масса поездок, новых впечатлений, прекрасный задел на будущее, европейская известность и, кстати, контракт по европейским стандартам. В валюте.

— Даже голова кругом, — призналась Таня, самую малость захмелевшая уже с первого глотка.

— Тогда по бокалу шампанского? — предложил Шеров. — Событие того заслуживает, поверьте.

— А мне? — спросила Нюточка.

— А вам, сударыня, немного погодя будет мороженое, — сказал Шеров. — А пока что предлагаю посмотреть одну интересную книжку. Только для начала надо бы помыть ручки.

— Где у вас ванная? — совсем по-взрослому спросила Нюточка, поднимаясь со стула.

Когда она возвратилась в комнату с чистыми руками, Шеров достал из шкафа большую книжку в яркой суперобложке и вручил Нюточке.

— Сказки народов мира, — пояснил он и, обращаясь к Павлу с Таней, добавил: — Местное издательство постаралось. Умеют же, когда захотят.

Нюточка забралась на диван и принялась рассматривать книжку.

В дверь постучали.

— Арик, ты? — не вставая, спросил Шеров. — Привел?

— Я. Привел, — ответил хрипловатый голос. Дверь открылась. На пороге стоял высокий игмуглый чернокудрый мужчина лет сорока. Синий с белым лампасом спортивный костюм подчеркивал атлетическую мощь фигуры. Мужчина сделал шаг в сторону и бросил в коридор:

— Заходи давай.

Робко озираясь, в комнату вошел тощий встрепанный старичок в серой парусиновой рубашке навыпуск и сандалиях на босу ногу. Под мышкой старичок держал треногу, а с плеча у него свисал черный футляр.

— Всех делать будем? — осведомился старичок, сгрузив треногу на пол. — Или только девочку? Или как?

— Тебе ж объяснили, — брезгливо процедил чернокудрый. — Семейное фото мы и сами нащелкаем Только ее, — он показал пальцем на Таню. — Пять на шесть. Черно-белые. Тридцать две штуки.

— Для картинной галереи? — попробовал пошутить старичок, но тут же опасливо съежился и замолчал.

Он придвинул ближайший стул к пустому участкубелой стены и критически прищурился.

— С моей вспышкой сойдет. Хотя лучше бы в ателье.

— Тебе ж сказали — срочно, — устало бросил чернокудрый.

— Прошу сюда, — сказал старичок Тане, показывая на стул. Таня встала.

— Зачем это? — недоуменно спросила она Шерова.

— Я же обещал вам, Танечка, что к вашему приезду в Ленинград все нужные документы будут у вас на столе. Включая заграничный паспорт. А для него, как вы понимаете, нужна фотография. И не одна.

— Ах вот оно что.

Старичок извлек из футляра большой квадратный фотоаппарат в деревянном кожухе и приладил его на треноге.

— Смотрите вот сюда, — сказал он Тане. — Головку чуть влево. Буду работать со вспышкой, постарайтесь не жмуриться.

К вспышкам Таня привыкла, так что обошлось без второй попытки.

— Умница, — сказал старичок и начал упаковывать аппарат.

К себе в служебный корпус Таня с Павлом возвращались молча и пошатываясь. Следом брела сонная Нюточка, сжимая в руках роскошную книгу сказок, подаренную Шеровым на прощание. Они не без труда поднялись по лестнице, и Павел тут же рухнул на диван. Таня принялась укладывать Нюточку. Та дала себя раздеть, но потом схватила книгу, прижала к груди и нырнула под одеяло.

— Положила бы книжку-то. Растреплешь, — сказала Таня.

— Нет. Я осторожно.

— Что, так понравилась?

— Очень. Только я одного слова не поняла.

— Что за слово?

— Тадзимырк.

— Что-что?

— Тадзимырк. Вот. — Нюточка протянула Тане книгу и ткнула пальчиком в самый низ обложки.

Таня прищурилась, прочла слово и засмеялась.

— Ты бы наоборот читала, — сказала она.

— А наоборот совсем непонятно получается — «Крымиздат» какой-то.

Павел громко расхохотался.

— Тш-ш, — шикнула на него Таня, склонилась над Нюточкой и поцеловала ее в щеку. — Спи, тадзимырк мой ненаглядный.

Она еще нашла в себе силы ополоснуться и почистить зубы, потом возвратилась в комнату, легла на диван и прижалась к Павлу.

— Спишь? — спросила она.

— Не-а.

— Знаешь, у меня такое ощущение, словно все в жизни пошло по второму кругу. И в кино меня возвращают точно так же, как когда-то ввели туда. И фотограф тогда тоже подвернулся в самый нужный момент. Ловко у него все получается, да?

— У кого?

— У Вадима Ахметовича. Мне кажется, у него все получается ловко.

— Во мужик! — резюмировал Павел, повернулся набок и захрапел.

Таня заснула не сразу. И приснился ей неописуемый дом-дворец. Всякий раз, когда Таня пыталась повнимательней вглядеться в его очертания, они плавно изменялись. Но она точно знала: это замок Бродяны.